Кукуевская железнодорожная катастрофа (от названия близлежащей деревни Кукуевки, сейчас в Чернском районе Тульской области России^[1]) — крушение почтового поезда, произошедшее в ночь с 29 на 30 июня 1882 года на 316 км (7 пикет) перегона Чернь — Мценск, недалеко от станции Бастыево Московско-Курской железной дороги.

Сильнейший ливень с грозой привёл к тому, что водопропускная чугунная труба под земляной насыпью через глубокий овраг, не справлявшаяся с притоком воды, была разрушена напором. В результате высокая насыпь была размыта на большом протяжении, железнодорожное полотно повисло в воздухе, разорвавшись во время прохождения поезда, в результате чего семь его вагонов провалилось в образовавшуюся пустоту, а затем были завалены разжиженным грунтом. Машинист проходившего получасом ранее поезда заметил, что с насыпью происходит что-то неладное, и доложил об этом по прибытии на станцию Чернь, но предупреждение оказалось бесполезным: телеграф из-за ненастья не работал.

В результате крушения погибло 42 человека, 35 было ранено.^[2]

В числе погибших оказался 22-летний племянник русского писателя И. С. Тургенева Тургенев Николай Николаевич, от этой вести брата писателя, Н. С. Тургенева, разбил паралич^[2]. Спустя несколько дней после трагедии И. С. Тургенев писал Ж. А. Полонской: «Мне постоянно мерещатся эти несчастные, задохнувшиеся в тине, и хотя отрытие их теперь, конечно, ничему не поможет — но я весь горю негодованием при мысли, что в течение нескольких дней ничего не было сделано!»^[3]

Ликвидация последствий крушения была затруднена тем, что поток воды не прекращался, засасывая в трясину обломки вагонов, трупы людей. Раскопка места катастрофы, к которой привлекли солдат, завершилась только 15 июля.^[2]

Кукуевская катастрофа в прессе и литературе

На следующий же день на месте катастрофы оказался известный журналист и писатель В. А. Гиляровский, которому удалось нелегально проникнуть в оцепленный полицией и войсками район. В течение двух недель Гиляровский, бывший всё это время в районе крушения, вопреки попыткам чиновников «замолчать» катастрофу, обеспечивал информирование о ходе спасательной операции читателей своей газеты «Московский листок»^[5][6]. После этих четырнадцати дней непрерывной работы на месте аварии Гиляровский, по собственному признанию, полгода страдал расстройством обоняния и не мог есть мясо^[4].

Следствием катастрофы стала оживлённая полемика в прессе: предметом критических публикаций были порядки, царившие в ведомстве путей сообщения, личные грехи отдельных железнодорожных чиновников^[7]. Кукуевская катастрофа была не первой на сети российских железных дорог, но она в силу широкого освещения в прессе и значительного числа жертв глубоко потрясла общество и стала в определённой степени одним из знаковых явлений, грозным символом технического прогресса, неуклонно наступавшего на быстро развивавшуюся капиталистическую Россию. Поздне́е выражение «кукуевская катастрофа» как нарицательное обозначение аварии, серьёзной неудачи фигурировало в произведениях А. П. Чехова («Счастливчик»), М. Е. Салтыкова-Щедрина («Современная идиллия»). Ряд подлинных событий вокруг расследования Кукуевских событий лёг в основу рассказа («огромнейшего романа в сжатом виде») А. П. Чехова «Тайны ста сорока четырёх катастроф, или Русский Рокамболь»^[7]. Л. Н. Толстой упомянул об этой катастрофе в религиозно-философском трактате «В чём моя вера?».

Память

В 2003 году на станции Скуратово в память о жертвах катастрофы силами Тульского отделения Московской железной дороги была построена часовня.

См. также

• Железнодорожные происшествия в Российской империи

Примечания